К музе комедии

Кто смешным боится быть: кто в смешные положенья
Не стремится угодить,— тот боится униженья.
Кто боится униженья,
Кто вкусил от поношенья,
Кто забит и напряжен,
Тот не может быть смешон.
Тот же (храбрый!), кто беднягу не страшится оскорбить;
Кто не даст ему и шагу без стеснения ступить,
Кто не в меру задается,
Кто над слабостью смеется,
Кто сердечности лишен,—
Тот действительно смешон!
Не смешна мне ущемленность (если злоба ей чужда):
Мне смешна самовлюбленность, не имущая стыда.
Не смешны ведь ни калеки, ни шуты, ни горбуны:
Душечки-сверхчеловеки — вот кто подлинно смешны!
На подмостках театральных
Лица клоунов печальных —
Известковой белизны —
Не смешны.
Торт, который в полмомента
Влеплен в «рыло» оппонента,—
Мудро, ново, ярко!— Но
Не смешно.
Избиенье (хоть бы вора!), освистание актера,
Одураченный поэт,
Строчки выстраданной кража, книг ворованных продажа,—
Остроумно? Ловко? — Нет.
Жар напрасный, гнев больной
Тоже фокус не смешной.
Не смешны: ни свист одышки, ни походка старых дев
(Над которой животишки
Надрывают старичишки,
На сто лет помолодев);
Ни носов чужих фасоны, ни проделки злых пажей,
Ни обманутые жены, ни рога во лбах мужей,—
Нет!— (пока не проступили
В них такие же лгуны),—
Не смешны мне простофили:
Мне обманщики смешны.
О Комедия святая!
Столь не часто к нам слетая,
Жалость, милость нам яви!
Путь закрой насмешке злобной,
Гогот изгони утробный,—
Суть вещей восстанови!
С простодушием лукавым
Вещий толк верни забавам,
Слезы вызови из глаз,—
О смешливая! И снова
Острым чувством Несмешного
Наделяющая нас.

1976