Сидит королева в Виндзорском бору... Придворные дамы играют В вошедшую в моду недавно игру; Ту крокет игру называют. Катают шары и в отмеченный круг Их гонят так ловко и смело... Глядит королева, смеется... и вдруг Умолкла... лицо помертвело. Ей чудится: вместо точеных шаров, Гонимых лопаткой проворной - Катаются целые сотни голов, Обрызганных кровию черной... То головы женщин, девиц и детей... На лицах - следы истязаний, И зверских обид, и звериных когтей - Весь ужас предсмертных страданий. И вот королевина младшая дочь - Прелестная дева - катает Одну из голов - и все далее, прочь - И к царским ногам подгоняет. Головка ребенка, в пушистых кудрях... И ротик лепечет укоры... И вскрикнула тут королева - и страх Безумный застлал ее взоры. "Мой доктор! На помощь! скорей!" И ему Она поверяет виденье... Но он ей в ответ: "Не дивлюсь ничему; Газет вас расстроило чтенье. Толкует нам "Таймс", как болгарский народ Стал жертвой турецкого гнева... Вот капли... примите... все это пройдет!" И в замок идет королева. Вернулась домой - и в раздумье стоит... Склонились тяжелые вежды... О ужас! кровавой струею залит Весь край королевской одежды! "Велю это смыть! Я хочу позабыть! На помощь, британские реки!" "Нет, ваше величество! Вам уж не смыть Той крови невинной вовеки!"
20 июля 1876, Санкт-Петербург
1 Люблю я вечером к деревне подъезжать, Над старой церковью глазами провожать Ворон играющую стаю; Среди больших ...
Перед воеводой молча он стоит; Голову потупил - сумрачно глядит. С плеч могучих сняли бархатный кафтан; Кровь струится тихо из широких ...
Когда в весенний день, о ангел мой послушный, С прогулки возвратясь, ко мне подходишь ты И, руку протянув, с улыбкой простодушной Мне ...
Нам тягостно негодованье, И злоба дельная — смешна; Но нам не тягостно молчанье: Улыбка нам дозволена. Мы равнодушны, как могилы; Мы, ...
