Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени - Некому: жена - в Париже, все дружки - сидят. Даже Глеб Жеглов, что ботал чуть по новой фене - Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд. Хорошо, из зала вон - Не наших всех сортов, Здесь - кто хочет на банкет Без всяких паспортов. Расскажу про братиков - Писателей, соратников, Про людей такой души, Что не сыщешь ватников. Наше телевидение требовало резко: Выбросить слова "легавый", "мусор" или "мент", Поменять на мыло шило, шило - на стамеску. А ворье переиначить в "чуждый элемент". Так, в ответ подельники, Скиданув халатики, Надевали тельники, А поверх - бушлатики. "Эх!",- сказали брат и брат: "Не! Мы усе спасем. Мы и сквозь редакторат Все это пронесем". Про братьев-разбойников у Шиллера читали, Про Лаутензаков написал уже Лион, Про Серапионовых и школьники листали. Где ж роман про Вайнеров? Их - два на миллион! С них художник Шкатников Написал бы латников. Мы же в их лице теряем Классных медвежатников. Проявив усердие, Сказали кореша: ""Эру милосердия" Можно даже в США".
1980
На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают. Здесь ...
Слезливое море вокруг разлилось, И вот принимаю я слезную ванну,- Должно быть, по морю из собственных слез Плыву к Слезовитому я ...
Вот она, вот она - Наших душ глубина, В ней два сердца плывут, как одно,- Пора занавесить окно. Пусть в нашем прошлом будут рыться ...
В восторге я! Душа поет! Противоборцы перемерли, И подсознанье выдает Общеприемлимые перлы. А наша первая пластинка - Неужто ли ...
В тайгу На санях, на развалюхах, В соболях или в треухах - И богатый, и солидный, и убогий - Бегут В неизведанные чащи,- Кто-то реже, ...