Написано много о ревности, о верности, о неверности. О том, что встречаются двое, а третий тоскует в походе. Мы ночью ворвались в Одоев, пути расчищая пехоте. И, спирт разбавляя водою, на пламя глядели устало. (Нам все это так знакомо!..) Но вот на пороге встала хозяйка нашего дома. Конечно, товарищ мой срочно был вызван в штаб к военкому. Конечно, как будто нарочно одни мы остались дома. Тяжелая доля солдаток. Тоскою сведенное тело. О, как мне в тот миг захотелось не вшивым, не бородатым,— быть чистым, с душистою кожей. Быть нежным хотелось мне. Боже!.. В ту ночь мы не ведали горя. Шаблон: мы одни были в мире... Но вдруг услыхал я: Григорий... И тихо ответил: Мария... Мария! В далеком Ишиме ты письма читаешь губами. Любовь — как Сибирь — нерушима. Но входит, скрипя костылями, солдат никому не знакомый, как я здесь, тоской опаленный. Его оставляешь ты дома. И вдруг называешь: Семеном. Мария! Мое это имя. И большего знать мне не надо. Ты письмами дышишь моими. Я знаю. Я верю. Ты рядом.
1942
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты. На живых порыжели от крови ...
Такое небо! Из окна посмотришь черными глазами, и выест их голубизна и переполнит небесами. Отвыкнуть можно от небес, глядеть с ...
Написано много о ревности, о верности, о неверности. О том, что встречаются двое, а третий тоскует в походе. Мы ночью ворвались в ...
Из боя выходила рота. Мы шли под крыши, в тишину, в сраженьях право заработав на сутки позабыть войну. Но у обломков ...
Так в блиндаже хранят уют коптилки керосиновой. Так дыхание берегут, когда ползут сквозь минный вой. Так раненые кровь хранят, руками ...