Казалось, "Радищева" странно встречали: На волны, игравшие с гордой кормой, Все громче катился обвалом печали, С народом, с повозками, берег крутой. Но даже слепая, глухая могла бы Душа заприметить, поймать наугад: Толпясь с сарафанами, камские бабы Тут правили проводов тяжкий обряд. То плакали, сбросив объятий нескладность, То плакали в мокрых объятьях опять, Что скорбной войны беспощадная жадность Мужей их навеки собралась отнять. Как будто палимы желаньем горячим, Чтоб им посочувствовал к пристани путь, Протяжным, прощальным, рыдающим плачем Старались и берег в их горе втянуть. И берег - высокий, красный, в суглинке - Взирал, как толпа сарафанная вся Бросалась к мужьям и назад, по старинке Рвала себе волосы, в даль голося. Все ширился пропастью ров расставанья, И, пролитых слез не стирая с лица, На палубу острое буйство страданья Врывалось, стучась пассажирам в сердца. И в каждом взрывалась страшная жалость, Но как ее ни были взрывы страшны, Она виновато, беспомощно жалась К сознанию твердого долга страны. Хоть каждая к сердцу была ей кровинка, Страна приказала: - Все муки узнай, Жизни лишись, Но нет, и суглинка, Вот эту немудрость, Врагу не отдай!
1941
1 Еще дерзаньем, жизни силой сладкой Так и поет мне помыслов поток, Еще и волосы мои — молчок О старости, шагающей с ...
Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя — На Пятницкое кладбище ...
Давно такого не было лентяя, Такого солнца! Желтый лежебок!.. Подумайте: до самого до мая Замешкать, задержать снежок! И лишь один ...
Живей, рубанок, шибче шаркай, Шушукай, пой за верстаком, Чеши тесину сталью жаркой, Стальным и жарким гребешком. Ой, вейтесь, ...
Казалось, "Радищева" странно встречали: На волны, игравшие с гордой кормой, Все громче катился обвалом печали, С народом, с повозками, ...