Однажды во дворе на Моховой стоял я, сжав растерзанный букетик, сужались этажи над головой, и дом, как увеличенный штакетник, меня брал в окруженье (заодно - фортификаций требующий ящик и столик свежевыкрашенный, но тоскующий по грохоту костяшек). Был август, месяц ласточек и крыш, вселяющий виденья в коридоры, из форточек выглядывал камыш, за стеклами краснели помидоры. И вечер, не заглядывавший вниз, просвечивал прозрачные волокна и ржавый возвеличивал карниз, смеркалось, и распахивались окна. Был вечер, и парадное уже как клумба потемневшая разбухло. Тут и узрел я: в третьем этаже маячила пластмассовая кукла. Она была, увы, расчленена, безжизненна, и (плачь, антибиотик) конечности свисали из окна, и сумерки приветствовал животик. Малыш, рассвирепевший, словно лев, ей ножки повыдергивал из чресел. Но клею, так сказать, не пожалев, папаша ее склеил и повесил сушиться, чтоб бедняжку привести в порядок. И отшлепать забияку. И не предполагал он потрясти слонявшегося в сумерки зеваку. Он скромен. Океаны переплыв в одном (да это слыхано ли?) месте (плачь, Амундсен с Папаниным), открыв два полюса испорченности вместе. Что стоит пребывание на льду и самая отважная корзина ракеты с дирижаблями - в виду откупоренной банки казеина!
<1960-е>
Миновала зима. Весна еще далека. В саду еще не всплыли со дна три вершины в пруду. Но слишком тревожный взгляд словно паучью ...
Холуй трясется. Раб хохочет. Палач свою секиру точит. Тиран кромсает каплуна. Сверкает зимняя луна. Се вид Отечества, гравюра. На ...
Сухое левантинское лицо, упрятанное оспинками в бачки, когда он ищет сигарету в пачке, на безымянном тусклое кольцо внезапно ...
Сначала в бездну свалился стул, потом - упала кровать, потом - мой стол. Я его столкнул сам. Не хочу скрывать. Потом - учебник "Родная ...
День назывался "первым сентября". Детишки шли, поскольку - осень, в школу. А немцы открывали полосатый шлагбаум поляков. И с гуденьем ...