Я во Львове. Служу на сборах, в красных кронах, лепных соборах. Там столкнулся с судьбой моей лейтенант Загорин. Андрей.(Странно... Даже Андрей Андреевич, 1933, 174. Сапог 42. Он дал мне свою гимнастерку. Она сомкнулась на моей груди тугая, как кожа тополя. И внезапно над моей головой зашумела чужая жизнь, судьба, как шумят кроны... «Странно»,— подумал я...)
Ночь. Мешая Маркса с Авиценной, спирт с вином, с луной Целиноград, о России рубят офицеры. А Загорин мой — зеленоглаз! И как фары огненные манят — из его цыганского лица вылетал сжигающий румянец декабриста или чернеца. Так же, может, Лермонтов и Пестель, как и вы, сидели, лейтенант. Смысл России исключает бездарь. Тухачевский ставил на талант. Если чей-то череп застил свет, вы навылет прошибали череп и в свободу глядели через — как глядят в смотровую щель! Но и вас сносило наземь, косо, сжав коня кусачками рейтуз. «Ах, поручик, биты ваши козыри». «Крою сердцем — это пятый туз!» Огненное офицерство! Сердце — ваш беспроигрышный бой, Амбразуры закрывает сердце. Гибнет от булавки болевой. На балкон мы вышли. Внизу шумел Львов. Он рассказал мне свою историю. У каждого офицера есть своя история. В этой была женщина и лифт. «Странно»,— подумал я...
1965
Он тощ, словно сучья. Небрит и мордаст. Под ним третьи сутки трещит мой матрац. Чугунная тень по стене нависает. И губы вполхари, ...
«Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!.» Балда! Вы забыли о пушкинской пуле! Что ветры свистали, как в дыры кларнетов, В ...
В.Бокову Лежат велосипеды В лесу, в росе. В березовых просветах Блестит щоссе. Попадали, припали Крылом — к крылу, Педалями — ...
Опали берега осенние. Не заплывайте. Это омут. А летом озеро — спасение тем, кто тоскуют или тонут. А летом берега целебные, как будто ...
Любите при свечах, танцуйте до гудка, живите - при сейчас, любите - при когда? Ребята - при часах, девчата при серьгах, живите - при ...
